живет».
Две старшие дочери Георгия, семнадцати и двадцати лет, очень боялись, и отец готовил их, что скоро умрет и уйдет в мир иной. Жена поддерживала его во всем. Когда Георгий умирал, я сидела с ним по одну сторону, жена – по другую, а дочери впереди нас, ближе к отцу. Он действительно очень страдал. Восемь раз врачи старались найти вены, чтобы ввести лекарство и облегчить его одышку. Но из-за того, что он был таким тучным, ничего не вышло. Процедура эта не очень приятная и болезненная, но он все восемь раз спокойно давал руку, не сказав ни слова против. И ни капли раздражения в нем не чувствовалось, хотя он задыхался все сильнее.
И вдруг Георгий неожиданно глубоким, сильным, громким голосом сказал: «Дети! Дети!» Поразительно: он не был там, где боль и одышка. Он сумел отстраниться от всех физических симптомов, ушел в себя и переживал за своих детей. Вот вам еще один пример жертвенной любви: Георгий думал лишь о близких.
Когда он умер, потребовалось пять человек, чтобы перенести его с кресла на кровать. Я глядела на его тело: на кровати лежал настоящий богатырь! Действительно, он еще при жизни стал воином Христа – человек, который смог не жалеть себя, нашел смысл жизни, думал только о своих близких. Он лично знал Христа, у него были свои отношения с Ним. Христос стал для Георгия стержнем. Ярчайший пример, как можно реально жить и умереть со Христом.
Итоги
Заканчивая, я еще раз задам вопросы, ключевые для нас, христиан:
• Знаем ли мы Христа благодаря своему личному опыту? Причем в первую очередь – как Друга, как Спасителя, и только потом уже – как Судью?
• Веруем ли мы подлинно, что Он воскрес, что Он жив?
• Имеет ли Воскресение Христово главное, основополагающее значение для всей нашей жизни, включая страдание, умирание и смерть?
Если мы знаем Его как Друга, то тогда вместе с апостолом Иоанном Богословом имеем право сказать о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни (1 Ин. 1: 1). Тогда мы можем и желаем делиться этим опытом, этой радостью с теми, кто во тьме и отчаянии.
Владыка часто подчеркивал, что мы не можем подготовить человека к смерти, но только к Жизни. Иными словами, к Жизни во Христе, к Жизни в Воскресении, к тому, что смерть – всего лишь успение. Но если сами мы не имеем такого опыта, не знаем изнутри, что Христос жив – Он воскрес, то никогда не сможем передать человеку без слов: «Не бойся, потому что Жизнь продолжается».
Наша задача – бороться против индивидуума за личность, все шире и глубже раскрывая свое сердце себе самому, Богу и в Нем – каждому человеку. Владыка пояснял, что когда Христос говорит об очищении внутренности чаши и блюда (см. Мф. 23: 26), то «конечно, речь здесь идет не о чашах и блюдах, а о том, чтобы человек очистил свое сердце, свой ум, выправил свою волю и чтобы та правда, которая живет в глубинах его души, нашла себе выражение вовне». Царство Божие находится «всецело в человеческих сердцах и определяется пока только тем, что в чьих-то сердцах – немногочисленных или многих – единственным Царем является Господь Бог» [78].
Христос всегда с нами, и мы можем ничего не бояться, ибо Он будет нашим Заступником всегда: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28: 20). Нам даровано вместе со Христом нести человеческую боль и в своем сердце приносить людей ко Христу и Божией Матери. Именно к Ней, так как если речь идет о страдании и боли разлуки, то никто не страдал так, как Она: Она безмолвно со-умирала со своим Сыном на Кресте.
Наша задача – быть там, где темно, где страшно, где нет Бога. И свидетельствовать своей личностью, что смерти нет, потому что ХРИСТОС ВОСКРЕС!
Беседа со слушателями
Вопрос:
– Подскажите, как мне быть. Мама умерла двадцать лет тому назад. У меня осталась боль. Сначала была вина, она вроде бы прошла. А боль осталась, потому что я не сделала то, что должна была сделать.
Фредерика де Грааф:
– А чувство вины в какой-то мере все-таки осталось?
Слушательница:
– Если и осталось, оно ощущается как боль, ведь я не сделала того, что должна была. Мама умирала очень тяжело. Обезболивающие не помогали, уколы делали, а боль не проходила.
Фредерика де Грааф:
– Конечно, вам было очень трудно. Родственникам, находящимся рядом со страдающим человеком, боль которого не получается облегчить, очень тяжело из-за чувства собственной беспомощности. Я не знаю, что вам сказать. Можно подумать о том, что сейчас ваша мама жива в Боге, сейчас у нее нет боли, нет страданий. Все это было в прошлом, но сейчас ничего этого уже нет! Верить в это крайне важно, иначе можно навсегда застрять в том, что было. Если вы христианка и верите, что жизнь продолжается, то знаете: теперь мама там, у Бога, и у нее больше ничего не болит. И ей хорошо.
Я помню, у нас умерла совсем молоденькая девушка тринадцати лет, Вера. Она не хотела близких отношений с медперсоналом, только с мамой, только с ней. Вера умерла, и мама плакала, плакала, плакала… Потом вдруг плакать перестала и рассказала нам, что Вера явилась ей во сне и сказала: «Мама, перестань плакать! Мне здесь так хорошо! Мне пора! У меня много дел!» И убежала. Прекрасный пример, что все страдания происходили в прошлом, а сейчас их нет. Помните об этом, живите этим! Скажите себе: «Маме было больно тогда, но сейчас-то нет!»
Слушательница:
– В чем-то моя боль мне помогает… У меня даже возникает благодарность Богу, ведь я понимаю, что мама ушла к Нему. Я очень в это верю. И в то же время эта боль – она меня и держит…
Фредерика де Грааф:
– Прошлое можно сбросить, можно раскрыться тому, что дается здесь и сейчас. Мамина боль уже в прошлом, сейчас ее нет. Можно сказать чувствам, которые держат вас в плену, сказать своей несвободе: «Отойди от меня! Я хочу быть открыта тому, что дается мне в этот момент!» И в молчании, с трепетом ждать. Возможно, это ожидание будет долгим, возможно, нет – никто не знает.
Вопрос:
– У
